Руководящая роль дубинки

Госдума разрешила полицейским делать с россиянами все что угодно

Госдума приняла в первом чтении изменения в закон «О полиции», предложенные правительством. «Новая» предварительно рассказывала о них весной.

Поправки, представленные на думском сайте, как «усиление гарантий защиты прав и законных интересов граждан, совершенствование практической деятельности сотрудников полиции по предупреждению, пресечению и раскрытию преступлений и иных правонарушений», поддержали 294 депутата (почти все — единороссы), против — 44 (коммунисты и несколько эсеров), ЛДПР не участвовала в голосовании.

Примечательно, что о главной новелле — как я назвал это весной, заранее выписанной полицейским индульгенции, — думский сайт скромно умалчивает. Ни слова о включаемом в статью 30 закона положении о том, что «сотрудник полиции не подлежит преследованию за действия, совершенные при выполнении обязанностей, возложенных на полицию, и в связи с реализацией прав, предоставленных полиции».

А оно расшифровывается очень просто: что бы ни делал полицейский в отношении граждан — ему за это ничего не будет.

Ни за что, содеянное в отношении граждан, он не отвечает. Ни за избиение беззащитного человека, ни за открытие огня на поражение, если ему показалось, что существует угроза нападения.

Какие еще права получает полиция?

Проводить личный досмотр граждан, досмотр находящихся при них вещей, а также досмотр их транспортных средств, если «имеются основания полагать», что граждане имеют при себе оружие, боеприпасы, патроны, взрывчатые вещества, взрывные устройства, наркотические средства, психотропные вещества и так далее. Прежде в этом пункте статьи 13 вместо выделенных были слова «при наличии данных». Значит, для обыска гражданина или его машины все-таки требовались какие-то данные, то есть факты. Теперь будет достаточно определяемых самим полицейским «оснований».

Еще одно основание для личного досмотра граждан — если «имеются основания полагать, что они скрывают предметы хищения». Есть у полицейского «основания полагать», что вы «скрываете» в кармане что-то у кого-то украденное, — пожалуйте на обыск. А какие у него «основания», вам знать не положено...

Следующая новелла не менее опасна с точки зрения нарушения прав граждан.

Предлагается наделить полицию «в связи с проверкой зарегистрированных в установленном порядке заявлений и сообщений о происшествиях» производить «осмотр помещений, транспортных средств, предметов, документов и иных объектов с целью фиксации обстоятельств, имеющих значение для принятия решения по заявлению и сообщению о происшествии».

Хорошо известная, в том числе по Петербургу, практика — когда хорошо известные политическим и общественным активистам доносчики строчат на них конвейерным способом лживые «заявления о совершении преступлений или правонарушений» перед началом или в ходе любой протестной акции. Сообщая, например, что (цитирую реальное заявление доносчика) «у Гостиного Двора стоит мужчина в куртке и ругает власть»).

Эти заявления тут же заносятся в КУСП (опять же, хорошо известная в Петербурге аббревиатура — книга учета заявлений и сообщений о преступлениях и административных правонарушениях). После чего полиция задерживает и доставляет участников протестной акции, в том числе одиночных пикетчиков, в отделение, изымает плакаты и начинает заведомо бессмысленную «проверку». Через 3–4 часа человека отпускают, и, как правило, без протокола, но акция уже сорвана.

Так вот, принятие этой поправки к закону о полиции будет означать, что на основе очередного доноса в рамках пресловутой «проверки по КУСПу» полиция получит законное право «осматривать» помещения, в том числе жилые, автомашины, и любые «предметы и документы». Для якобы «фиксации обстоятельств, имеющих значения для принятия решения»...

При проведении публичных акций полиция получает право огораживать места их проведения (она и сейчас это делает, но без законных оснований).

Полиция получает право вскрывать машины «для обеспечения безопасности граждан или общественной безопасности при массовых беспорядках и чрезвычайных ситуациях» — и не будет нести за это никакой материальной ответственности.

Наконец, право полиции оцеплять или блокировать участки местности предлагается дополнить ее же правом вести в границах этого оцепления обыски, проводить «личный осмотр граждан, находящихся при них вещей (предметов, механизмов, веществ), осмотр транспортных средств и перевозимых грузов». То есть, опять же, все и всех обыскивать.

Так что, вопреки анонсированному, никаких усиленных «гарантий защиты прав и интересов граждан» в законе и в помине нет.

Есть только очередное бесконтрольное расширение полномочий полицейских, представленное как «совершенствование их практической деятельности».

И обеспечение полицейским практически полной безнаказанности за любое насилие в отношении граждан.

Ну а «на закуску» — известие о том, что в ноябре директор Росгвардии Виктор Золотов утвердил для своих подчиненных нагрудный знак в виде «овала серебристого цвета размером 75х60 мм», где будет указан номер, позволяющий идентифицировать «гвардейца». Вряд ли кому удастся — особенно во время публичных акций — как следует рассмотреть эти цифры. Как достаточно редко удается рассмотреть их на жетонах полицейских, чтобы идентифицировать их в случае применения к гражданам откровенного насилия.

Это — профанация: обеспечить «деанонимизацию силовиков», необходимую для того, чтобы каждый, избивающий мирного гражданина, знал, что может быть найден и наказан, — не решить при помощи «микрожетонов».

Ну а проект закона, который был разработан, в том числе с моим участием, и внесен в Госдуму сенатором Владимиром Лукиным — о том, что на форме или снаряжении сотрудников полиции и Росгвардии, если они несут службу в общественных местах, должны находиться хорошо различимые идентификационные номера, — так и не принят.

И, в общем, понятно почему.

Новая газета